Блог EleonoraZavgorodnyaya

Что у меня с ней, с этой горой?

Опять слезы, как только я отправляюсь туда сердцем…

«Ты с ума сошла! Какой Триунд с твоей ногой?! После двухмесячного перерыва ты только начала хоть как-то более менее безболезненно ходить и вообще управлять ногой. Ты даже лежачие или сидячие асаны в йоге не можешь делать полноценно. Ну какой еще Триунд? Ты же была там. Ты знаешь, как это было непросто, и тогда у тебя была здоровая нога. А сейчас…»

Такой монолог я прослушивала в своей голове каждый день, как только приехала сюда. Хотя нет, это неправда – это началось еще задолго до приезда. Я, еще будучи в Москве, думала про подъем на эту гору. Совершенно не понимая как это можно осуществить, умом осознавая, что это просто невозможно – нога после травмы совершенно никак не хотела восстанавливаться, тем не менее «фоном» я все время думала об этом, причем думала не в стиле «ах вот если бы подняться», а в ключе «как технически это сделать». Похоже, внутри меня вопрос был уже как будто бы решен, несмотря на объективные факты против этого мероприятия.

Периодически до отъезда, и даже в первые пару дней в моей голове возникала мысль: «Слушай, ну ты же объективно не можешь этого сделать. Прими это как факт. Не можешь и все. Возможно, это тебе такое испытание – принять свою беспомощность, ограниченность своих возможностей. Не рваться за очередными подвигами, не самодурствовать, а принять, что ты чего-то не можешь, что ты слаба. Усмирить свою гордыню и фантом своего всемогущества. Успокоиться и отпустить». И эти мысли мне приносили облегчение – еще бы, зачем мне эти пытки… Со здоровой-то ногой было, скажем так, не очень-то легко, а с травмированной – вообще непредставимо.

Поддержкой этому здравому рассуждению было то, что в первые пару дней, я, к удивлению своему, не обнаружила горы на том месте, где ожидалось. Мой балкон выходил ровно на ту же сторону, что и раньше, всё было на месте – две соседние горы, молельни на них, левее – Галлу, в общем, все было на месте, кроме той самой заснеженной вершины. Я списала это на то, что сейчас моя комната располагается чуть выше и левее, чем в прошлом году, и поэтому с этого ракурса мне видно все, кроме белой вершины. А раз не видно – значит, меня туда «не зовут» - дверь закрыта, так что расслабься и отдыхай. Это решение было очень правильным, очень трезвым, и, что уж говорить, очень комфортным – подвергать себя лишним пыткам мне не хотелось.

Но когда она, вершина, вдруг через пару дней вновь неожиданно показалась мне – белая, сильная, спокойная, с моего же балкона, с той самой же точки, откуда я раньше ее не видела – я поняла, что должна туда прийти. Просто должна. Не могу не прийти, это непредставимо - быть здесь и не увидеться.

Он показалась мне в тот момент, когда я встала на своем балконе для проведения дистанционной сессии. Все эти дни я искала ее, пытаясь поменять ракурс, встать чуть левее-правее, дальше-ближе, но горы не было. Поэкспериментировав пару дней, я решила, что буду проводить сессии, просто настраиваясь на образ горы, который помню с прошлого года – неважно, что я ее не вижу, она же все равно здесь. И вот когда я встала для работы, уже не пытаясь ее увидеть, она вновь показалась мне, во всем ее величии.

И для меня это был знак. Приглашение увидеться.

И я знала, что хочу принять это приглашение.

Еще в прошлом году, когда я в первый раз проводила здесь дистанционные сессии, эта гора обрела для меня особый смысл. Я проводила сессии, стоя лицом к ней, и буквально с первой же сессии все образы и события, которые возникали, происходили именно там. Иногда это были просто эпизоды, когда образ подопечного, с которым я проводила сессию, вдруг сам по себе отдалялся и «уходил» на гору, оказываясь, как на сцене, перед самой вершиной горы, и там с ним уже что-то происходило. Иногда было ощущение, что из горы как будто выходит кто-то мудрый, существо высшего порядка, и забирает образ подопечного. Нет, это не было физически как появление образа какого-то сверхчеловека в виде картинки, но было очень четкое ощущение, что кто-то или что-то – Учитель, Наставник, Владыки Кармы, кто-то еще – какая-то очень мощная, мудрая, глубокая энергия, выделяется из снежного пика и забирает с собой того человека, с которым я проводила сессию, и там уже происходит работа совсем на другом уровне.

Поэтому не принять это приглашение было невозможно. Это как отказаться от какой-то великой чести.

Глядя на вершину так, как смотрят в глаза кому-то дорогому, я только и произнесла: «Пожалуйста, Господи, даруй исцеление моей ноге, чтобы я смогла добраться».

…С того дня все словно встало на свои места. Как и раньше, вершина изо дня в день то появлялась, то исчезала, и дело было совсем не в облачности или тумане. Гора как будто двигалась. В прошлом году я подумала, что мне показалось. Но нет, все и сейчас было как тогда – с одной и той же точки в один и тот же день, в одинаковую погоду я либо могла видеть белоснежную могучую вершину, либо нет. Как будто гора сама решала, кому и когда ей показываться. Это было за пределами каких-то разумных объяснений, моих скромных знаний по физике и вообще за пределами моего интеллектуального понимания. Это можно было только принять как факт, как дождь или снег, как смену времен года и тому подобное.

Каждое утро я выходила на балкон и здоровалась с этой горой, каждый вечер перед сном тоже выходила на балкон и прощалась до следующего рассвета. Я смотрела на эту белоснежную вершину как на далекую недосягаемую звезду и все время твердила себе одно и то же: «Я не знаю как. Я хочу. Я просто не могу туда не пойти. Пожалуйста, помоги мне!»

Govindam, Hare Purushan, Tamaa Bachani…

Неважно, на каком языке молиться – санскрит, пхали, хинди, гурмукхи, русский… Какой знаешь, на том и молись. Там, наверху, вообще все равно, на каком языке ты туда обращаешься – это все формальности и условности, нужные только лишь нам, людям, в силу ограниченности своего восприятия. Там тебя понимают вообще безо всякого языка. Там важно только одно – чтобы бы был честен в этот момент перед самим собой.

После неожиданного и необъяснимого исцеления ноги, случившегося в один миг на водопаде, стало совершенно понятно, что нужно подниматься. Но я все еще боялась – чудеса чудесами, а нога снова может разболеться в любой момент – ведь одно дело полный покой и лечебные процедуры (вот тебе и все чудо!),  другой дело 9-километровый поход в горы. И дело ведь не только в ноге – все эти два месяца у меня не было вообще никакой кардионагрузки, и я опасалась за то, как отреагируют дыхательная и сердечно-сосудистая системы.

Я откровенно трусила, но от идеи не отказывалась. Может, что-то там напутали в гороскопе, и я не лев никакой, а самый настоящий упертый баран?

Но вот определен день, когда мы поднимемся на Триунд – я и моя спутница.

- Как называется-то то место, куда мы собираемся подняться? Триумф? – мы с Ириной вышли из клиники сразу после процедур в 8.30 утра, чтобы основную часть маршрута пройти до жары.

- Ну, можно и так! – рассмеялась я. - С учетом того что у нас нет нужной подготовки, если мы все-таки дойдем до конца, это будет настоящий триумф.

…

- Подъем на Триунд начинается здесь, а не от Галлу Тепмл! – весело пошутил водитель, который вез нас до отправной точки подъем на Триунд. Дорога до этой точки была та еще. Местами она была похожа на тропинку и было удивительно, как машины умудряются помещаться на ней (видимо, поэтому большинство машинок здесь были крохотные, типа нашей «Оки» - можно было протереть рукавом всю машину, а потом взять ее и поставить в сервант, чтобы не пылилась).

Прямо перед нами был откос – подъем вверх градусов 60, и наш водитель сдавал назад, чтобы получше разогнаться – иначе въехать на этот подъем на маломощной машинке было бы невозможно.

- Рррррррррррррррррррыыыыыы! – игрушечная машинка с разбегу залетела на подъем и уткнулась в «стену» - уступ горы, встав поперек этой вот то ли дороги, то ли тропинки.

«Почему бы не приделать к ней фанерные крылья? Славный бы получился Икарчик!» - подумала я. - И тогда с разгону прямо до Галлу Темпл».

Дальше надо было развернуться. Водитель сдал назад, и мы оказались висящими над краем обрыва.

- Хе-хе, не волнуйтесь! – весело отреагировал он на наше совместное с Ириной «Ууууух!»

Так проходила примерно треть пути. Вторая треть – это тряска по камням, ну и одна треть, как бонус – отличная песчаная дорога, которую иногда можно было назвать даже широкой – на ней не только умещался наш картонный Икар, но вполне могли разъехаться две машины – одна скребла боком по нависающему откосу горы, другая в это время смиренно висела, в смысле стояла на краю обрыва, пока пассажиры пялились в окно, пытаясь посчитать, сколько миллиметров до того, как край горы начнет осыпаться, и Икарчик, подхваченный легким дуновением ветра, мягко воспарит над пропастью.

Ну, вот мы и добрались до Галлу, откуда мы двинемся в наш поход. У входа на тропу стоит стол, за столом сидит полицейский, на столе две толстенных книги-журнала: я поняла, что ввели систему регистрации тех, кто поднимается на Триунд. Видимо, много стало теряться, и правительство приняло меры. В какой-то степени меня это даже обрадовало. Я до сих пор не была уверена в своих силах, и было спокойнее, если бы в журнале остались мои данные. На всякий случай я еще попросила телефон полицейского.

И вот мы уже идем по знакомой дороге, которая серпантином оборачивается вокруг горы, а потом нам обернуться вокруг другой горы, а потом еще спираль и вот мы на месте. Мы никуда не спешили, много останавливались, чтобы полюбоваться прекрасными видами, напитаться гармонией, тишиной и благодатью, а иногда и просто потрещать – с Ириной я проходила новый опыт, называется «вылезай из ракушки» - я была нелюдимкой, и мне привычнее и комфортнее было находиться в уединении и молчать. Ирина же болтала почти без умолку. Хотя, наверное, объективно это не совсем так, но мне, привыкшей к тишине, казалось, что у нее где-то запала кнопка «вкл.» и поток слов никак не заканчивался. Она общалась со всеми – со мной, со всеми прохожими, причем исключительно на русском языке независимо от их национальности, весело и громко хохоча по всякому поводу, или даже без такового, а если по пути встречались русские, то это была буря восторга. В другое время меня бы взорвало от раздражения. Но она была настолько простодушным, открытым и искренним человеком, с ней было так легко, что я решила попробовать новый для себя опыт и сама стала периодически заводить какие-то беседы, что-то рассказывать, в общем, играла в игру «давай потрещим» и, надо сказать, что мне это даже начинало нравиться – я уже не чувствовала себя отшельником, а была «в общем круге», там же, где и все – и какой-то азарт общности, принадлежности чему-то просыпался во мне.

Ну, вот и первая «точка Х» - палатка с чаем и чипсами, и смотровая площадка, откуда открываются восхитительные виды. Это треть пути. Я с удивлением отметила, что я даже не устала. Впереди еще треть пути – чуть посложнее, и потом оставшаяся треть – самая трудная, где многие сдаются.

Отдохнув, мы двинулись дальше, и теперь я уже шла, присматриваясь и прислушиваясь к себе, пытаясь понять, когда же наступит тот рубеж, за которым придется сдаваться. Ведь он уже совсем скоро. Ну, вот практически сейчас…

Я продолжала подниматься вверх, легко переходя с камня на камень. Не было не то, что одышки – даже спина не болела, позвоночник был прямым и легким, все тело было легким и без следов усталости, и я даже заметила, что время от времени сдерживаюсь, чтобы не подгонять Ирину – хотелось двигаться быстрее. «Летящей походкой ты вышла из мая» - вдруг всплыла в голове старая песня Юрия Антонова. И правда, я ощущала себя именно так – не идущей, а словно летящей над этими камнями. Я вспомнила нашего проводника, который вел нас в прошлом году, как он легко шел, словно не замечая трудности пути, словно прогуливался по бульвару. Тогда меня это поразило. Сейчас я осознала, что шла почти так же.

- Я ничего не понимаю, - искренне поделилась я с Ириной. Я даже не устала…

- Я вижу, да, даже по походке вижу, как ты идешь легко.

- Но как это возможно? Я, честно говоря, даже еще сегодня морально была готова к тому, что мы с половины пути вернемся. Нога после травмы плюс два месяца без какой-либо кардионагрузки. Да вообще без какой-то нагрузки – я же занятия даже устно проводила, потому что не могла ничего показывать, даже сидя или стоя – только объясняла. Буквально за неделю до отъезда хоть как-то начала что-то делать потихоньку. Я вообще думала, что меня сейчас разорвет по пути. Но я даже не устала, не запыхалась, нет одышки…

Мы прошли еще часть пути и остановились «потрещать».

- А кушать хочется!!! – сказала я. И правда, мысль о том, что на вершине меня ждет триумфальный обед с лапшой «Магги», вызывала в желудке нетерпеливый отклик.

- Ой, это еще не скоро, - раздался чуть сверху мужской голос. Обладателем его был модно экипированный русский мужчина лет 45. Радикально-лимонного цвета обтягивающая майка, шорты-лосины, тоже обтягивающие, по последней моде дорогие кроссовки. В комплекте с загорелым тренированным телом он смотрелся очень эффектно. Он уже спускался вниз и бодро проскакал по тропинке мимо нас.

- Да ладно, всего-то минут двадцать! – весело отозвались мы. Мы уже действительно были в конце пути.

- Нуууууу, вам это точно не двадцать минут, в лучшем случае сорок! – презрительно отозвался наш встречный, продолжая скакать вниз. Он слегка повернул голову в нашу сторону, на лице его была кривая ухмылка, презрения к нам был полон даже его подтянутый зад. Весь его вид словно говорил: «Ну куда, куда эти курицы прутся, со своими жирными жопами? Посмотрели бы на себя и сидели спокойно дома, продолжали жрать булки…»

Мне захотелось крикнуть что-то вроде: «Эй, ты, перец, откуда столько высокомерия?», но, блин, дурацкое мое воспитание не позволило, и первую часть фразы пришлось опустить (о чем, кстати, жалею).

- Откуда столько высокомерия и презрения к людям? Откуда вы знаете, сколько конкретно для нас потребуется времени?

Он был уже внизу, но не поленился поднять на меня свое царское лицо, смерил меня снизу еще одним презрительным взглядом, криво ухмыльнулся и исчез из виду.

Было противно. Я повернулась лицом к долине, открывающейся внизу, чтобы немного переварить этот эпизод, и заметила, что сверху спускаются еще двое мужчин. Они были тоже хорошо одеты, но без «заявки на крутизну», тоже были хорошо сложены, но лица их были спокойны, просты, без печати царственности. Они очень тихо о чем-то переговаривались, и я расслышала, что они тоже русские. Я не заметила как, но Ирина как-то «зацепила» их и завязался какой-то короткий диалог. У одного из мужчин ноги были перебинтованы эластичным бинтом, Ирина что-то сказала на эту тему, он что-то ответил – очень тактичной спокойной шуткой из серии что «то ли давно живу, то ли состояние уже не очень, то ли и то и другое сразу». Голос его был так приятен, а интонации так просты, уважительны и дружелюбны, что мне захотелось задержать их хоть на пару секунд подольше, чтобы «заесть послевкусие» от нашего предыдущего встречного. Я даже попробовала «вдогонку» как-то пофлиртовать, выдав им в спины что-то бестолковое в стиле: «Нет-нет, не прибедняйтесь, вы вполне себе даже ничего, возвращайтесь, мы вам это докажем, я в первый раз когда шла тоже думала, что помру, а сейчас вот ничего!» и что-то еще такое же непутевое. Но у них были другие планы, и другое состояние: все, кто уже шел, точнее, летел вниз, думали только об этом вот полете – именно так можно назвать те чувства, которые испытываешь, когда ты уже возвращаешься назад после Триунда. «Не надо ходить в горы одной!» - очень спокойным, сильным, но мягким голосом – вот все, что удалось расслышать в ответ.

…Но вот мы и наверху. Триунд, как всегда, встретил нас абсолютным покоем, гармонией и тишиной. Нет, здесь, как и всегда, была масса звуков – овцы и козы блеяли, вороны переговаривались между собой, шум воды, нисходящей с ледников – но все это сливалось в невообразимую тишину.

И, конечно, она была здесь. Та самая гора. Только теперь не только вершиной – а всей собой. Мы стояли и смотрели друг на друга. Учитель и ученик. Глубокая благодарность, восхищение и почтение пронизывали все мое существо. Я стояла и смотрела на гору как на существо высшего порядка и просила о том, чтобы хотя бы на пару шагов приблизиться в своем развитии к этому состоянию глубокой силы, покоя и мудрости, которые исходили от этой горы.

Сфотографировавшись «для отчета», мы отправились к палатке, где можно было покушать. Я точно знала, что я буду есть: да-да, лапшу «Магги» со свежими овощами и красным перцем. Нет, не «правильный» рис и дал, а «неправильную» лапшу из стаканчиков.

Я предложила Ирине поддержать мой «праздник непослушания»:

- Здесь можно приготовить рис и дал, но я беру лапшу «Магги» - это у меня ритуал, как праздник непослушания – сделать что-то «неправильное» в честь того, что я дошла до вершины. Как ни странно, эта лапша хоть и из стаканчиков, но она не химозная, а очень вкусная, тем более они туда добавляют свежие овощи.

Ирина посмотрела на меня с сомнением, но согласилась. И вот нам принесли наш триумфальный обед: две железных кривых миски с дымящейся лапшой.

- А, правда, она вкусная! – моя спутница тоже оценила наш праздничный обед.

Мы умяли горяченную от температуры и красного перца лапшу за пару минут, хохоча на тему того что теперь мы огнедышащие драконы и вполне можем кому-нибудь чего-нибудь поджечь, и отправились кто куда – Ирина спать на лужайке, я же пристроилась неподалеку на камне на краю горы под огромным раскидистым деревом.

Я смотрела, сколько мог уловить взгляд, вниз, и мне даже трудно было самой представить что там, далеко внизу, что-то есть. Смотрела вокруг, на кажущиеся 3D-картинками окружавшие нас горы… На деревья какой-то неимоверной высоты и толщины. На ледник, величественно возлежащий на той самой горе. На огромные камни-валуны, разбросанные тут и там, некоторые из них размером с двухэтажный дом. На стада овец и коз, перегоняемые с одного высокого хребта на другой…

Я слушала тишину из звуков и удивлялась тому, как же это возможно, что из звуков может сложиться тишина.

Все здесь жило в гармонии друг с другом. Каждый здесь знал свое место: овцы и козы свое – младшие шли за старшими, собака, охранявшая стадо, знала свое место и свою работу. Огромные черные вороны срывали с деревьев какие-то плоды и громко переговаривались друг с другом; орлы парили в небе, широко раскинув сильные крылья, и оглядывали все пространство внизу. Каждый на своем месте, каждый в своей стихии. Все устроено так, чтобы каждый в отдельности и все вместе получили максимум из возможного и нужного, создавая общий рисунок Мироздания. И только человек привык вносить смуту в свою собственную жизнь, нарушая установленные природой порядки, создавая страдания, но упрямо пытаясь доказать непонятно кому и непонятно зачем, что хозяин Мироздания – именно он.

- Арррррмыыыыгррррррррррауууууууууваррррррк! – громкий рычащий звук вывел меня из размышлений. Если бы я не сидела рядом, я бы подумала, что это собака – такой звук можно иногда услышать, когда собака злится, катаясь по земле в попытке избавиться от грызущих ее блох. Но я сидела буквально рядом с источником звука и понимала, что это ворона на дереве издает этот звук.

- Арррррмыыыыгррррррррррауууууууууваррррррк! – повторился звук. Я не могла поверить своим ушам – говорящая ворона, и уже готова была списать все на свое «особое творческое состояние», как звук раздался вновь, и дремавшая неподалеку Ирина проснулась и изумленно посмотрела в сторону этого самого дерева. На лице ее было написано то же самое, что и на моем: «Ну, ничего себе, вороны разговаривают!»

Но вот пора в обратный путь. Мы отправились вниз, встречая по дороге тех, кто еще только шел наверх, отвечая на стандартные вопросы и подбадривая:

- Сколько еще?

- Да совсем уже чуть-чуть, вы почти пришли!

Полные смеси надежды и сомнения глаза смотрят на тебя.

- Ну, в самом деле, еще минут 15, не больше. Это самый сложный участок, вы почти пришли!

В этот раз я взяла с собой две бутылки воды – большую для себя и маленькую на тот случай, если кому-то понадобится из тех, кто идет наверх. Перед глазами еще стоял эпизод из прошлогоднего подъема, когда человек просил воды так, как если бы от этого глотка зависела его жизнь.

Навстречу поднималась шумная компания из пары европейцев и пяти-шести индусов.

- Сколько нам еще топать? – задыхаясь, спросила крепкого сложения бойкая индианка.

- Минут 30.

- Я люблю тебя! – смачно произнесла она и повернулась ко мне с такой решимостью и страстью, как будто собиралась поцеловать меня взасос.

Все рассмеялись.

- Ты принесла мне хорошую весть - однозначно, я буду молиться о тебе там, наверху! Удачи тебе! – произнесла она в той же манере и для убедительности подняла вверх указательный палец, как бы обозначая точку. Он была чертовски хороша в своей экспрессии.

Все снова рассмеялись.

- Я тебя тоже люблю! – ответила я совершенно искренне.

Триунд по-прежнему оставался Дорогой любви…

Мы добрались вниз без приключений. Уже в самом конце нога вдруг резко разболелась. Я пообещала ей вскоре горячий душ, ароматные мази из трав и полный покой до конца лечения. И Бхагсу-кейк завтра, ибо сегодня я мечтала только о том, чтобы скорее принять душ и лечь. Не знаю, как физиологически связаны желудок и нога, но при упоминании о Бхагсу-кейке нога как-то приободрилась и донесла меня до стоянки такси, не беспокоя сильной болью.

Надо признаться, что в этой поездке я уже пыталась тайком от самой себя «слевачить» и съесть Бхагсу-кейк. Это было, когда я завершила предыдущую главу из книги и сидела в своей любимой  кафешке «Oak view», где как раз его вырекали. Я пила только разрешенный имбирный напиток и уже заканчивала размещать главу у себя на сайте. Время уже было позднее, половина десятого ночи, и, конечно, о еде в это время речи быть не могло. Но – в конце концов, у меня праздник, я закончила главу из книги и могу себя вознаградить.

- Скажите, а у вас Бхагсу-кейк еще остался? – обратилась я к официанту. Он сидел прямо рядом со мной и пялился в свой смартфон.

- Угу, – кивнул он, не отрываясь от экрана. Я здесь была «своя» и официанты чувствовали себя расслабленно со мной и не вставали по стойке смирно по первому свистку.

- А он свежий, сегодня испекли?

- Угу, - смартфон был явно интереснее, чем мой заказ.

- Принесете мне тогда кусочек?

- Угу.

В конкуренции со смартфоном я явно терпела фиаско.

Я подождала минут семь.

- Ну, так принесете мне Бхагсу-кейк?

- Угу.

Прошло еще минут десять. Я завершила работу. Официант не шелохнулся. Я улыбнулась – кажется, Высшие силы настойчиво намекают мне на необходимость соблюдать диету. Собрав ноутбук в рюкзак, я отправилась спать, не солоно хлебавши, точнее, не сладко евши, если говорить применительно о Бхагсу-кейк.

Но теперь я твердо решила, что Бхагсу-кейку быть в моем желудке, несмотря ни на какое твердое решение соблюдать дисциплину! Я совершила такой поход, и вообще, я обещала ноге кусочек этой сладости, так что все, решено! Уважаемые Высшие силы, это не просто тортик какой-то, это лечебная печенька! Так что прошу пардона, а завтра, когда я очухаюсь и смогу передвигаться, я прямой дорогой в ближайший магазин, где продается этот шедевр домашней выпечки…

…

- Как поживают ваши ноги? – вчера я не очень запомнила его лицо, только общий образ, и сейчас «опознала» его тоже, скорее, по общему образу – крепкое красивое тело, накачанные икры, теперь без бинтов, и спокойная сила и глубина, исходящая от него. - Сегодня вы без бинтов?

Он не сразу узнал во мне вчерашнюю случайную встречную по дороге на Триунд и смутился.

- Д-дда, спасибо… все хорошо.

- Ну вот, видите! Я же вчера сказала вам, что ваше тело в прекрасной форме, а вы приписываете ему то слабость, то возраст!

Он был выше меня ростом и крепкого сложения, я смотрела на него снизу вверх и могла теперь разглядеть его лицо. Сильные крупные черты лица, темные глаза, небольшие морщины соответственно возрасту. От него веяло надежностью, спокойствием, безопасностью. Я наслаждалась, стоя очень близко с ним, в его поле, смотрела ему в глаза и улыбалась.

Он смутился еще больше, и если бы не загорелое лицо, мне бы показалось, что покраснел.

- А… ммможно… можно я вас чем-нибудь угощу?

- Ну, только не кока-колой! – рассмеялась я. Мы стояли у кассы в деревенском магазине, где продавали все – от тампонов до виски. Я пришла сюда за триумфальным Бхагсу-кейком, но, как оказалось, он закончился – Высшие силу по-прежнему пытались помочь мне соблюсти диету.

- Нет, нет, конечно, я имел ввиду, что, может мы зайдем куда-нибудь и посидим.

- С радостью!

- Только… только я не знаю, куда именно, куда лучше, - он засуетился, его спокойствие пропало, глаза растерянно бегали по полкам магазина, как будто там мог быть ответ.

Я аккуратно коснулась его руки:

- Здесь все кафе примерно одинаковые, и везде очень вкусно готовят. Мы можем пойти в любое, которое вам нравится.

Он мгновенно расслабился, перестал суетиться и сразу стал каким-то простым и очень близким.

Мы сели на открытой террасе на втором этаже в ближайшем кафе, вспоминали вчерашний поход на Триунд, делились впечатлениями. Я рассказывала, где еще здесь можно гулять по горам.

- Не стоит ходить в горы одной, - сказал он с легким упреком, но очень мягко. Столько искренней и простой заботы было в этих словах, что мне захотелось что-то сделать для него. Я снова мягко коснулась его руки - большой, загорелой и мохнатой. Поток невообразимой бесконечной нежности накрыл меня, его, наши руки.

- Я постараюсь быть очень и очень аккуратной…

Мне пора было идти на процедуры. Я мягко убрала свою руку, встала, сбежала вниз по лестнице, вышла на улицу и посмотрела наверх, туда, где он сидел. Он просто и спокойно смотрел на меня. Я улыбнулась и помахала ему рукой. Он едва заметно улыбнулся, одними глазами.

Это было очень красиво: встретиться на миг, подарить друг другу то, что каждый имел, и проститься, даже не спросив имени друг друга. Это и была настоящая любовь – без условий, без ярлыков, без претензий и ожиданий. Отдать и взять взамен. И бережно понести то, что взял, чтобы передать это дальше…

Глава 11. Здесь и сейчас

Вот чему точно учит Индия – так это вот этому пресловутому, уже заезженному всеми йогами, психологами, эзотериками и иже с ними «быть здесь и сейчас»: пока я вытаскивала на балкон кресло, одеяло, переподключала шнур ноутбука через окно – солнце закрылось тучами и сидеть на балконе было еще холоднее, чем в комнате… Пришлось перетаскивать все обратно и обустраиваться с ноутбуком на кровати, закутавшись в огромный плед, толку от которого было мало – он был искусственный и почти не грел. Хорошо, что я, уже наученная опытом, взяла с собой свой любимый гималайский плед-шинель из шерсти яка – я обернулась им, и сейчас тепло от шерсти разливалось по всему телу.

…Сегодня счастливый день. По планам я должна была вести группу на дальний большой водопад. Но именно сегодня мне туда не хотелось. Не знаю почему, но «не лежало» на сердце. Сегодня мне хотелось перейти на другую сторону горной речушки и подняться к маленькому храмику из черного камня, стоящему на высоте. Но группа решила идти на водопад, причем решили только поздно вечером, и мне предстояло с самого утра, вместо отдыха после процедур, бегать в поисках машины, которая довезет нас до отправной точки, откуда мы пойдем дальше пешком, а потом на ходу хватать завтрак и вперед… Эта картина мне не нравилась, но у двоих участников из группы оставались два последних дня до отъезда - я не набралась смелости отказаться, мне хотелось, чтобы они увезли с собой все-таки хоть что-то, что могут дать эти места.

И вот, совершенно неожиданно, ночью началась буря. С ветром, ливнем, на всю ночь. Конечно, ни о каком походе на водопад речи быть не могло – камни скользкие, к тому же дорога местами проходит «под углом» к горе - одно неверное движение, и ты скатился по гладким скользким камням кубарем куда-то вниз.

Было около 5 утра, за окнами бушевал дождь с ветром, и я была совершенно счастлива – поход на водопад отменяется, значит, у меня есть время, чтобы, наконец, сесть и написать что-то. Прошло уже две недели, а я за это время не написала ни абзаца из книги, хотя ехала сюда с надеждой написать еще хотя бы 2-3 главы, и раздражение по этому поводу росло с каждым днем. 

И вот – такой вот «подарок» - пространство обернулось так, что у меня появился целый свободный день, чтобы что-то написать. Только одно омрачало мою бесконечную радость – никто не гарантирует мне наличие электричества в такую погоду: свет моргал, то включался, то выключался, а аккумулятор на моем ноутбуке не мог продержаться без электричества даже пары минут… И вот - очередной раскат грома, и электричество выключилось окончательно. Совершенно непонятно, когда оно теперь включится, и включится ли сегодня вообще…

В Индии невозможно ничего спланировать. Даже поход на водопад :) Пространство само решает, что и как будет. Оно как бы говорит тебе: «Нет ничего, кроме настоящего момента. Будь здесь и сейчас. Исходи из той точки, которая есть на данный момент. Не смотри в прошлое, потому что его уже никогда не вернешь.  Не строй фантазий относительно будущего, потому что тебе никто это будущее не гарантировал. Все, что у тебя есть – это текущий момент. И сейчас, на данный момент, у тебя есть что-то. Посмотри на это «что-то» и реши, как ты можешь его использовать – не когда-нибудь потом, а прямо здесь и сейчас».

Все, что у меня было на данный момент – это темень и холод в комнате, негреющий плед, посиневшие от холода руки, неработающий ноутбук и… планшет. Планшет работал без электричества. Отлично. Мне как раз нужно было подкорректировать концепцию занятий по йоге, которые я проводила здесь: группа на семинар не собралась, занятия посещала только одна женщина, и мне нужно было поменять практики с учетом ее индивидуальных особенностей. Я открыла планшет, нашла папку с книжками, которые я давным давно уже не открывала, и… и нашла там сразу несколько забытых комплексов, которые прекрасно подходили под мою задачу. Я отобрала их, освежила, составила новый план занятий, осталась очень довольна проведенной работой. В этот момент дали электричество. Я улыбнулась: это было как получить в «зачетку» отметку «зачет сдан» - мое «здесь и сейчас», любезно предоставленное мне пространством, было использовано наилучшим образом, о чем пространство не замедлило мне сообщить.

Я посмотрела на часы – было ровно 8 часов утра – время начала моих процедур. Когда процедуры закончились, я обнаружила, что за окном ярко светит солнце и день явно обещает быть теплым, несмотря на ночную бурю и жуткий утренний холод. 

Я села писать. Да-да, как раз про вот это самое «здесь и сейчас». Но получилось как-то мало, буквально пять абзацев. Но больше писать в этой главе было нечего. «Ну, что же» - подумала я, - «значит, пора переходить к новому формату написания – кратко, без лишних рассуждений, пять абзацев – и готово. Это как раз в духе времени. Два-три абзаца, никаких тебе долгих мучений – и куча «лайков» в фэйсбуке под твоим постом – сейчас так все делают, пора и тебе присоединяться.

Я снова посмотрела на часы – и опять пространство «подмигнуло» мне – оказалось, что сейчас ровно время спускаться к завтраку.

На завтраке все живо обсуждали у кого какие планы. Обрадованные тем, что все же вышло солнце и перспектива просидеть весь день в холодной комнате, отменяется, все хотели куда-то идти гулять. Я внутренне металась: с одной стороны, мне очень хотелось еще что-то написать, тем более что это было запланировано; с другой стороны – все мое нутро ликовало, радуясь теплу и солнышку, и просилось гулять и просто согреться.

Я пометалась еще немного, потом вспомнила, что сегодняшнюю главу из книги я назвала «Здесь и сейчас», посмотрела в окно и поняла, что здесь и сейчас у меня есть теплое индийское солнце, сумасшедшего цвета яркое чистое небо, и Гималаи. И то, что вчера я не хотела идти на водопад, а хотела перейти на другую сторону речушки и подняться к храмику. Я закинула в сумку планшет и решительно вышла на улицу. В 12.30 у меня была назначена дистанционная сессия, и мне нужно было успеть к этому времени добраться до места и настроиться.

Когда я подошла к точке, откуда я могла бы осуществить свой план, я поняла, что задача будет совсем не из легких – из-за ночного дождя воды в речушке прибыло, и трава на том берегу будет скользить, скорее всего крутой подъем вверх я не одолею.

Тогда я решила не идти туда, а прямо здесь спуститься к речушке, перейти на другой берег и просто выйти на полянку на другом берегу – отсюда сверху эта идея казалась очень удачной – полянка выглядела как на роликах про какую-нибудь Новую Зеландию, такая зеленая, тихая и манящая; внизу у речки было полно народу, который был просто рассыпан по камням – сегодня воскресенье и много людей пришли сюда на постирушки: женщины натирали мылом одежду и колошматили ее о камни, а на тех камнях, которые повыше и побольше, уже были разложены постиранные яркие разноцветные простыни.

Я постояла наверху, продумывая план своего мероприятия, выбрала камни, по которым я, легко перепрыгивая как козочка, могу пройти на тот берег, не замочив ног, и проем в зарослях, через который я могу пролезть на полянку. Проверив еще раз правильность своего плана, я спустилась вниз к речке, и…

Ты забыла, да, что ты в Индии?

Тут нельзя ничего планировать.

Камни, сверху казавшиеся вполне себе плоскими и годящимися для легкого перехода, оказались либо скользкими, либо с острыми краями, либо между ними было слишком большое расстояние, чтобы просто перейти по ним, а те, по которым можно было бы безопасно перейти – были в воде. Если бы я была в своих привычных открытых сандалиях – это было бы не проблемой – я могла бы пройти по воде прямо в них, и они мгновенно бы потом высохли, или могла бы снять, пройти босиком и надеть – ноги бы сразу высохли и согрелись. Но, напуганная ночной бурей, я зачем-то надела закрытые мокасины, и идти в них по воде было невозможно, я бы сразу набрала в них воды как в кувшин, и потом они надолго остались бы мокрыми и ледяными, а мне во время Панчакармы нельзя было замерзать.

Я прошла по нескольким камням до середины речки. Как козочка не получилось: мешали габариты, отсутствие физической подготовки в последние 2 месяца из-за травмы ноги и собственно то, что сама нога была пока не вполне здорова, опираться на нее или тем более прыгать я не могла. Так что чувствовала я себя не как козочка,  как старая тяжеловесная закормленная коза.

Я остановилась там, где пройти уже не могла, и соображала что делать. Я с завистью смотрела на индусов в сланцах, которые спокойно шлепали по воде на тот берег. Пришлось поработать камнеукладчиком – я стала доставать из воды небольшие плоские камни и выкладывать ими себе дорожку. Это занятие мне даже понравилось, я почувствовала себя ребенком в игре и даже пожалела что речушка-то так себе, не очень широкая. Ну что же – вот я и на другом берегу – вуаля!

Гордая и довольная собой, своей смекалкой и азартом, я решительно повернулась в сторону того самого проема в кустах, через который я собиралась проникнуть на заветную полянку, и… Ну вот, опять…

До проема было-то метров несколько. Но добраться по нему можно было только по огромным валунам, которые нет, не лежали аккуратными платформами, как бы говоря тебе всем своим видом «Добро пожаловать, мы здесь лежим 100 веков, ждем чтобы ты пришла и прошла по нам куда тебе надо!» Они действительно лежали тут 100 веков, но как-то безотносительно меня и моей идеи пробраться по ним куда-либо: какие-то камни стояли просто вертикально и у них были острые верхние грани и отвесные боковины; какие-то лежали в самом деле плоско, но чтобы на них попасть, нужно было перепрыгнуть через расщелины в камнях, а прыгать я не могла из-за того, что одна нога у меня были нездорова. К тому же я была в мокасинах – помимо того, что подошва была более сколькой и менее надежной, чем хотелось бы, эта обувь была для меня непривычной в принципе. В закрытой обуви я чувствовала себя как в скафандре, потеряв свободу, ноги и с ними все тело совершенно утратили чувствительность и гибкость и стали словно чужими, и я с трудом с ними управлялась.

Но ведь должен же быть какой-то выход.

Будь нога здоровой, я бы смогла перелезть, перепрыгнуть.

Я впервые чувствовала себя такой беспомощной.

Конечно, самое разумное было – это просто вернуться назад.

Но у меня была назначена дистанционная сессия в 12.30, и мне нужно было добраться до какого-то места, где я могу ее провести, и времени оставалось уже не так много. Полянка была идеальным местом – закрытая от всех, залитая солнцем, а где-то наверху еще и стоит небольшая часовенка. Так что мне точно туда.

Итак, я стояла на большом плоском камне, и мне нужно было перебраться на соседний, через другой камень, стоящий острым боком. Если бы нога была здорова, я бы могла одной стопой стать на острый край, а другой быстро рррраз – на нужный камень… Но, увы и ах. Поэтому мне пришлось присесть, чуть ли не прилечь ничком, и, как заправская обезьяна, опираясь на все четыре конечности, переместиться на нужный мне камень. Ну, вот и все, дело сделано! Я опять почувствовала детский азарт.

Но это было еще не все. Теперь мне нужно попасть на следующий камень, стоявший значительно ниже. Между моим камнем и следующим снова был другой камень с отвесной гранью и острым краем, на который наступить уже было нельзя – он был слишком узок. Я продумала уже десяток разных вариантов, но ни один из них не годился.

Времени до начала сессии оставалось в обрез, а я стояла тут на середине пути, между камней, совершенно одна, не понимая что делать дальше – вернуться назад тем же путем я уже не могла, не пробралась бы, а как двинуться вперед – было совершенно непонятно.

Была бы у меня треккинговая палка… А лучше - мозги… Потому что треккинговая палка на гладких вертикальных камнях инструмент достаточно бесполезный, а вот мозги могли бы оказаться кстати, особенно если воспользоваться ими до принятия решения о том, стоит ли пускаться в эту авантюру…

- Ты вообще нормальная, а? – прозвучало где-то там в моей голове.

- Что за вопрос глупый? Я попросила бы! Конечно… Конечно, нет! Может разве нормальный человек с ногой, функционирующей только частично, в неудобной скользкой обуви, попереться лазать по камням совершенно один, не сказав при этом никому, где искать его труп? Конечно, я ненормальная! И мне казалось, дорогой мой ум, что за сорок лет нашего совместного существования ты уже мог бы это понять и не задавать мне идиотских отвлекающих вопросов в тот момент, когда я обдумываю, в какой из расщелин будет наиболее эстетично смотреться мой высохший от времени скелет, когда его, наконец, найдут.

Я постояла еще немного, бездумно глядя на камни, как будто от того, что я буду пристально пялиться на них, между ними появятся мостики или они перевернутся так, чтобы я могла по ним свободно пройти…

Что-то надо было делать… Но вот что?

Как ты назвала сегодняшнюю главу книги? «Здесь и сейчас?».

Ну, хорошо, как корабль назовешь…

Здесь и сейчас у тебя есть огромные, абсолютно гладкие валуны и между ними расщелины, болтающаяся у тебя на плече и мешающая тебе тяжелая сумка-мешок, больная нога и четыре минуты времени до начал сессии…

Я постучала кулаком себе по темечку: «Горшочек, вари!»

Мне пришлось идти «ва-банк». То место, которым я обычно думаю, а другие люди – садятся на стул, в смысле зад, я медленно-медленно и аккуратно опустила на край камня. Нога пока еще не позволяла делать многие движения, в том числе приседать и сжиматься так сильно, к тому же край камня был узкий и соскользнуть с него было очень легко. Я чувствовала себя как в эстонском кино и невольно вспомнила шутку про эстонское метро: «Оооооооостттторожжжжно, дверррррррриииии заааааакрывааааюццца. Слееееееедуюшчаяя останооооооффффка… Оооооооо! Фот и она!»

В который раз я поблагодарила Вселенную за то, что когда-то на моем пути встретилась практика йоги и теперь я могла, зацепившись руками за край камня и оставив руки  где-то далеко позади и вверху, тянуться ногами вперед, а всем телом по вертикальному краю камня сползать вниз, как по стене, на другой камень.

Вот и все. Я уверенно стою на большом плоском камне. Теперь оставалось от него добраться до прохода в кустах на заветную полянку…

Но и тут меня ждал сюрприз – чтобы попасть на тропинку к полянке, надо было… или подпрыгнуть, или взлететь. Нет, конечно, если бы нога была здорова, можно было это осуществить, но с больной ногой это мероприятие мне было не под силу.

Все, я в ловушке. Что делать?

И тут я решила воспользоваться советом, который сама регулярно даю своим клиентам, которые приходят ко мне на психологические консультации: «Остановись. Почувствуй, что твои стопы плотно на земле. Сделай вдох-выдох и осмотрись».

Я осмотрелась. Пейзаж был очень даже неплох. Да, это не была та самая заветная полянка. Но то, что окружало меня сейчас, было совсем ничем не хуже: речка была в расщелине между гор, в низине, и потому то место, на котором я сейчас стояла, было словно в колодце из гор, заросших густой растительностью, отчего они казались мохнатыми. Все было зеленое, верхушки залиты солнцем. Местами сверху с гор спускались «каменные дороги» - весной, когда таял снег, по ним струилась вода, а сейчас они были сухие и, освещаемые солнцем, блестели, как если бы были серебряными. Где-то высоко парили орлы. В довершение картины прямо над моей головой свисали огромный камень-валун, а чуть правее – дерево с широкой кроной – она была плоской и нависала надо мной как опахало.

Итак, мое «здесь и сейчас» оказалось ничуть не хуже чем то желаемое, к чему я так отчаянно стремилась, создавая напряжение внутри себя и рискуя причинить вред своему здоровью…

Я поблагодарила Высшие силы за этот подарок – за то, что я смогла здесь оказаться, заметить это, и к тому же не покалечиться, и приготовилась проводить сессию – на часах было как раз 12.30.

Через время мне захотелось открыть глаза.

На соседнем камне прямо передо мной сидела крохотная птичка. Она была ярко-коричневая, блестящая, и вся такая маленькая, тоненькая, изящная. Я смотрела на нее, не отрываясь…

Бог мой! Да это же она! Та самая клиентка, с которой я сейчас проводила сессию! Маленькая, аккуратная, тонкая, с огромными карими глазами-бусинами, которые как нельзя лучше подходили к ее имени. Я все смотрел на нее и смотрела. «Это случайность» - говорил интеллект. «Ничто не случайно» - отзывалось где-то внутри.

Я продолжала сессию, неотрывно глядя на эту птичку и все больше убеждалась в невероятном сходстве с той женщиной, с которой я работала сейчас. Яркая, блестящая коричневая птичка сидела на камне, иногда передвигалась по нему, поворачиваясь ко мне то одним, то другим боком. Казалось, она меня не замечает. Через время он улетела и я почувствовала, что сеанс окончен. Я посмотрела на часы – да, было время завершать сессию.

Еще какое-то время я стояла, осмысливая все, разглядывая в деталях крону-опахало, нависавшее надо мной и камень, как будто служивший защитой этому месту. Потом повернулась лицом к речке.

«Ма ка ши та ааа» - услышала я тонкий писклявый голос буквально у самого своего уха.

Никак не ожидая встретить здесь кого-то еще, я повернула голову: рядом со мной, на этом же камне, стоял тощий немолодой индус, пытавшийся продать мне цветы какого-то растения. Еще не выйдя толком из состояния после сессии, я тупо смотрела на его ладони, в которых он держал цветы. Он что-то еще произносил на своем языке, но, поняв, что я безнадежна в плане успешности его бизнеса, развернулся и направился по камням в сторону того самого прохода в кустах, к заветной полянке. Он шел легко, как если бы под его ногами была ровная дорога, и вообще словно и не касался земли. Подойдя к проходу в кустах, он без каких-либо усилий как-то так то ли шагнул, то ли вспорхнул наверх и скрылся в зарослях.

Мне невольно вспомнился кадр из фильма «Бриллиантовая рука», где Миронов, замерев, наблюдает, как мальчик идет по воде, словно святой. Мой персонаж был тощий и легкий, одетый в национальные белые одежды тип длинной мужской юбки-простыни… Ну, натурально, святой.

Я постояла еще какое-то время, пялясь в ту точку, где исчез этот товарищ, потом развернулась и достала планшет, чтобы сделать записи… Через время я услышала шум за спиной и обернулась: из того самого прохода в кустах вышли три молодых парня-индуса, и расположились на соседнем камне на пикник.

И тут меня пробрало. То ли смех, то ли слезы, то ли все одновременно – но только я осознала все происшедшее целиком. Не хохотать над всей этой историей было невозможно. Я битых полчаса изображала из себя героя, мужественно преодолевающего нечеловеческие трудности ради великой идеи, а эти трое, и до них еще мой «святой коммерсант» - легко и просто прошли по тем же самым камням, даже не заметив всей тяготы этого пути. Получается, что все приключения, все трудности были придуманы мной самой, а я - просто напросто трусиха и любитель драмы. В голове пронеслась моя собственная жизнь,  наполненная ужас какими драматическими историями, истории моих клиентов, а также просто друзей и знакомых, которые тоже были полны драмы. И осознала весь масштаб бедствия, которое условно можно назвать «посмотрите, как я страдаю!» Картина у меня получилась наигрустнейшей: получается, что большинство из нас придумывает себе страдания, буквально на ровном месте, там, где их и в помине нет. И «проблемы и ужасы жизни», в большинстве случаев, просто надуманные. Все не так страшно и не так сложно. И большинство проблем могут быть решены простым путем, а многих и вовсе нет, как, например, не было моей проблемы пройти по камням и «впорхнуть» в проем в кустах. Но… ведь ели нет проблемы, тогда что? Что остается? Остается… спокойствие и счастье? Но… как же так? Просто счастье, без страдания? Как это возможно? У нас вся культура, все мировоззрение построено на этом: ты пришел в этот мир страдать, чем лучше отстрадаешь, тем быстрее попадешь на небеса, заслужишь хорошее отношение Бога и на Страшном суде будешь выглядеть прилично. А если ты не страдаешь, то ты кто тогда? Либо блаженный, либо сектант, что почти одно и то же. Потому что нормальный, порядочный человек (а уж если вы продукт советской эпохи – то тем более) должен страдать. Да и вообще, в целом – если нет страдания, если нет вот этой вот драмы «на разрыв аорты», то чем тогда наполнена моя жизнь? Она пресна и неинтересна, в ней нет никакого драйва и уж тем более смысла. Что напишут в моем некрологе и что скажут на похоронах? «Она любила поржать» или «он был просто счастливым человеком»? И что? Вот и получается, что будто в голове у нас встроена программа по производству драмы и страдания – чтобы мы чувствовали себя наполненными, значимыми…

Я невольно вспомнила о Полине Григорьевне, которая сейчас испытывала жуткие страдания, и привлекала к участию в ее страданиях всех – уже не только меня и доктора, но и весь медперсонал клиники и всю группу, создавая и наращивая напряжение и конфликт, говоря при этом со слезами: «терпеть не могу быть обузой». Между тем как вся ее ситуация решалась всего лишь тремя днями терпения, усмирения гордыни  и соблюдения рекомендаций доктора.

Я сделала глубокий вдооооооооооох… И вместо выдоха мне захотелось сплюнуть: так досадно стало от осознания того, как же мы сами калечим себя, ломаем свою жизнь и жизнь близких, на ровном месте придумывая драму там, где ею даже и не пахло, только ради того чтобы придать своей жизни и себе какой-то смысл и значимость, вместо того, чтобы просто наслаждаться жизнью и быть счастливыми. Прямо здесь и сейчас.

Остальные главы можно прочесть на сайте кудаидешь.рф