Игорь Евгеньевич Винов

Философ, методолог, практикующий психоаналитик, автор метода Проблемно-символический подход, доцент и обучающий психотерапевт Международного общества кататимного переживания образов, Германия.

Ведущий преподаватель киевского Университета Эффективного Развития, основатель Школы мышления, Киев.

Автор семинаров:

• Любовь и психологическая зависимость — мужчина и женщина, дети и родители, проблемы взаимопонимания.
• Работа со сновидением в глубинно-ориентированной психотерапии.
• Дискуссионные лекции — от З. Фрейда и К.Г. Юнга к Ж. Лакану и Х. Лёйнеру.
• Психоаналитическое понимание и системно-структурный подход Г.П. Щедровицкого.
• Фобия и страх в психозе и неврозе в контексте психоаналитически ориентированной психотерапии.
• Символдрама и системный подход в коучинге.
• Смерть, любовь и понимание в горизонте жизненного пути — большая символдраматическая онтопрактическая игра.
• Образ и знак, или Жак Деррида в гостях у Ханскарла Лёйнера и Зигмунда Фрейда.

Быть может, самая странная вещь на свете — мышление. Вещь, не умещающаяся в пространство вещей, в том числе ментальных, поскольку предшествует пространству и осуществляет саму суть человеческого существования — время. Вопрос о мышлении, когда бы и где бы он не ставился, упирается в предел нашего вопрошания — тайну возникновения всего, что мы можем осознавать как сущее но, прежде всего, нас самих, мыслящих… Отмеченный рядом мыслителей ХХ века кризис европейских наук был заложен, прежде всего, перевёрнутой с ног на голову декартовской методологией мышления. Метод, воспроизведённый в системе знаний, метод, оперирующий опытом на материале природной данности, выступил в качестве гаранта адекватности самого мышления.

Если Декарт оставил открытым вопрос о преимуществе мышления в понятии, по отношению к воле и чувственной реальности, то его последователи редуцировали cogito к системе классификаций, а естественнонаучный подход, как отметил Ницше, окончательно похоронил науку. Именно эта тотальная центрация на методе определяет то, что в постмодерне определено понятием "логоцентризм". Именно эта озабоченность техническим результатом (а не открытием истины в адекватном предмете) отделила науку Нового Времени от Науки в качестве специфической философской дисциплины — инструмента предметно-онтологического самоопределения мыслящего субъекта. Однако судьбоносным последствием картезианства является то, что в систему знаний и прокрустово ложе метода оказывается вложенным сам человек. Свершается забвение человека — в науке, в культуре, в повседневности.

Вслед за Богом (как отмечает Делез) исчезает Человек. Разумеется, не человек в качестве физической или психологической реальности, а человек в качестве условия собственного существования. Человек в качестве способности становиться иным — то есть состояться в мышлении. Безусловно, хайдеггеровское Dasein не исчерпывается указанной характеристикой, но коренится именно в таковой. Вопрос о переходе мышления к бытию и бытия к мышлению — вопрос конкретный, вопрос о реальности мыслящего. Могу ли я осознавать себя мыслящего? Свободен ли я равно как от материальных, так и от ментальных объектов? Эти вопросы были утрачены европейской метафизикой и заново открыты в психоанализе (З. Фрейд), в феноменологии (Э. Гуссерль), в Dasein-аналитике (М. Хайдеггер), в философской герменевтике (Г. Гадамер, М. Мамардашвили), в системомыследеятельностном подходе (Г. Щедровицкий, А. Зиновьев) и философском деконстуктивизме постмодерна (Ж. Лакан, Ж. Делез, Ж. Деррида и др.).

Выдающийся психоаналитик и философ Ж. Лакан указывает на недопустимость абстрактного мышления на территории психоанализа или философии. Это методологическое требование указывает на глубинное осмысление человечеством истока самообмана и превращённых форм мышления — душевно-духовной пассивности. Именно инерция порождает интеллектуальные спекуляции и подменяет научную и любую разумную деятельность фантомными двойниками, манипулятивными технологиями, заложниками которых оказываются их авторы. Предельная ясность и экзистенциальная точность — условие современного научного равно философского дискурса. Мышление, осуществляемое всегда на границе текста (Р. Барт), понятия (Г. Щедровицкий), дискурса (Ж. Лакан), мышление, наблюдающее себя в движении — концепты, унаследованные нами от двадцатого столетия. Таким образом, речь сегодня развернулась к субъекту речи — к человеку, который возможен. Итак, забвение человека свершается в мышлении, вернее в превращённой форме мышления. Восстановление же человека, таким образом, возможно лишь в мыслящем себя мышлении. В мышлении инакомыслящем. Именно этот вывод полагает начало и точку возникновения Школы Мышления.

Пространство школы мышления.

Избавление от метафизики это избавление от интеллектуального суеверия — гарантированной формы мышления. Как известно, поэзия, наука, в её исходном значении и философия (включая такие её онтопрактические модальности, как феноменология, семиология, психоанализ, структурная аналитика и пр.) это негарантированное, но ответственное мышление. Именно эти формы (негарантированного ответственного) мышления выступают в Школе в качестве опорных единиц… Философия может себя целостно осознавать лишь поэтически — в живых метафорах логически обусловленной картины мира. Философский логос узнает себя в поэтическом пространстве в качестве случайной и безусловной формы самовыражения. В поэзии философия видит своё живое Как, своё самостановление в образе. Поэзия это феноменологическая душа философии. Поэзия осознает и узнает себя в философском регистре, как мир самоистолкования, как Что поэтического образа. Психоанализ и литература — средства высвобождающей проработки психики как возможности чистого мышления и разумного ответственно-волевого действия, действия которое порождает деятельность.

Поскольку основная задача Школы — создание условий ответственного негарантированного мышления, указанные единицы мышления составляют подвижную функциональную структуру. Так лишённый философской рефлексии и поэтической интуиции психоанализ превращается в замкнутую на сообщество и воспроизводимую на клиентском материале психотехнику. При всей диалогичности и эмпатичности психоаналитик окукливается самим психоаналитическим дискурсом, самим способом мысли и неумолимо редуцирует к таковому жизненный мир, включая личностные смыслы клиента. Поэзия, отлучённая от философии и литературы, вырождается в языковые игры. И сама замкнутая на себя философия оказывается превращённой формой мышления.

Системной тотальностью, в которую насмерть впаян случившийся некогда смысл. Ослепление личностным смыслом — болезнь, которая подстерегает философа. Удержание указанных единиц в коррелятивном взаимодействии по отношению к времени и реализуемым в таковом структурам мышлении — техническое задание Школы. Психотерапия и консультирование в задачном регистре — сферы, в которых осуществляется первичная человеческая предметность, предметность в зоне проблемного испытания и проектирования. Именно выявленный проблемно-проектный горизонт организует пространство педагогики развития. Таким образом, пространство Школы осуществляется как поэтико-философский диалог и конкретная забота о Другом в горизонте педагогики развития, который поставляется психоанализом, консультированием и прочими онтопрактиками.